Губительная сила слова
Слова национального лидера, цитаты и лозунги, надерганные из его письменных трудов или речей, эффективно действуют там, где они обращены к нерассуждающей толпе.
На Кубе только что вышел в свет «Словарь мыслей Фиделя Кастро». Это событие было приурочено к 83-летию человека, который без малого полвека управлял островом Свободы. Для удобства читателей «основные понятия и концепции, сформулированные главнокомандующим, расположены в алфавитном порядке», уточняет газета Кубинской компартии Granma. Но это не просто подарок ко дню рождения.
Как пишет та же Granma, цитатник Фиделя «станет полезным орудием в идеологических дебатах современного мира и в работе по строительству социализма на Кубе».
Если кубинские пропагандисты действительно считают «идеологическими дебатами» сегодняшнюю «политтехнологическую» перебранку, столь же бессмысленную, что и диспут Панурга с Таумастом, то и бог с ними. Но сам факт издания фиделевского «тропаря» лишний раз подтверждает правоту Георга Гегеля, который заметил, что история повторяется дважды – сначала в виде трагедии, а потом в виде фарса.
В эпоху всеобщей безграмотности авторитарным правителям – фараонам, племенным вождям, султанам, князьям и прочим абсолютным монархам – жилось несравненно проще, чем их современным последователям. Идеологическое обоснование их власти умещалось в лапидарные и безапелляционные тезисы, исключавшие всякую полемику. Например: «Каждый обязан исполнять все мои повеления, приходить тогда, когда я прикажу, отправляться туда, куда я прикажу, казнить того, кого я прикажу». Такой формулой определял сущность своей власти Гуюк-хан, внук Чингисхана. Или хрестоматийно известное и чуть более политкорректное «государство – это я» Людовика XIV.
И никаких тебе идеологических дебатов, полемики с оппонентами, а главное, никакой необходимости доказывать кому-либо свое право на неограниченную власть.
Славные были времена.
А вот в новейшей истории, когда как минимум две трети человечества научились читать, писать, а кое-где даже критически осмысливать услышанное и прочитанное, диктаторам стало гораздо труднее убеждать подданных в своей непогрешимости. Впрочем, сообразив, что слово обладает силой, вожди нашли спасительный для себя выход в монополизации права на слово. Этот способ удержания власти был особенно популярным в XX веке, а первооткрывателями его стали большевики, превратившие страну, именовавшуюся Советским Союзом, в один гигантский цитатник.
Судя по истории «первой в мире страны победившего социализма», они покончили со всеобщей неграмотностью специально для того, чтобы предусмотрительно изолированное от внешнего мира население могло читать только большевистские заповеди. «Грабь награбленное», «Вперед к победе коммунизма», «Жить стало лучше, жить стало веселее», «Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой», «Вместе с партией, вместе с народом», «Дело партии живет и побеждает», «Коммунизм – это молодость мира», «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», «Экономика должна быть экономной» и т. д. и т. п. Плюс непрерывно издающиеся и постоянно «дополняющиеся» полные собрания сочинений В. И. Ленина и не менее полные, но набранные гораздо более крупным шрифтом собрания сочинений «великого менеджера» всех времен и народов, которого на старости лет занесло вдобавок в дебри языкознания.
Такой метод практически пожизненной монополизации власти был весьма эффективен в полностью изолированной от внешнего мира стране, чье население так и не вышло за пределы общинного мышления, сохраняя присущее ему веками сакральное отношение к власти.
Между тем практически одновременно с социалистическим экспериментом в Германии возник эксперимент национал-социалистический, а в Италии – фашистский. Все они эксплуатировали идею реванша. Россия – идею социального реванша, Германия – национального, а Италия, объявившая себя преемницей Римской империи, – исторического. Но объединял их один и тот же фактор – сила слова соответствующего вождя. Плюс абсолютная готовность аудитории слепо следовать за лестной для нее «моноидеей», которую предлагали вожди.
В России вчерашняя крестьянская масса с восторгом поверила в то, что она является передовым отрядом человечества. В Германии гитлеровская «Майн кампф» была тут же раздергана на духоподъемные цитаты, которые легко убеждали наголодавшегося после поражения в Первой мировой войне немецкого обывателя в том, что он имеет право на богатства Европы «от Атлантики до Урала» в силу своего расового превосходства над другими народами. Пассионарные, а в силу этого легкомысленные итальянцы мгновенно увлеклись абстрактной идеей величия «новой Римской империи», упиваясь беспрерывным красноречием Муссолини и не замечая откровенной карикатурностью его попыток имитировать поведение римских императоров.
Другими словами, слово «национального лидера», цитаты и лозунги, надерганные из его письменных трудов или речей, эффективно действуют там, где они обращены к нерассуждающей толпе.
Кстати, в этом контексте абсолютно наивной, если не просто бессмысленной, выглядит недавняя инициатива Мюнхенского института современной истории, предложившего выпустить «Майн кампф», снабдив ее «научными комментариями и критическими статьями, строго негативно иллюстрирующими изречения Гитлера. То есть своего рода «цитатник-антицитатник». Предполагается, что эта акция воспрепятствует распространению идей неонацистов. Но затея эта абсурдна именно потому, что человек, расположенный к расовым предубеждениям, как правило, вовсе не нуждается в теоретических обоснованиях для своей ненависти к представителям той или иной расы или национальности. И если ему в руки попадет экземпляр «Майн кампф», снабженный негативными комментариями, он их просто не станет читать.
Для того чтобы верить в свое расовое или национальное превосходство, много ума не надо, в чем мы убеждаемся на повседневных столкновениях на почве неприязни к «бёрам» (оскорбительное прозвище арабов во Франции), «хачикам», «равшанам» и прочим инородцам.
Достаточно лозунга «Франция для французов» или «Россия для русских».
Впрочем, ни псевдотеоретические писания Адольфа Гитлера, ни советский идеологический волапюк, ни имперские ужимки Муссолини не идут ни в какое сравнение с тем универсальным, тотальным статусом, который слово вождя приобрело в Китае. Это был идеальный эксперимент.
За время правления Мао Цзэдуна процент неграмотности в КНР снизился с 80% до 7% (!). Цифра впечатляющая. Но еще более впечатляющим является тот факт, что «великому кормчему» поголовная грамотность населения была нужна лишь для того, чтобы китайцы могли читать его цитатник и только его цитатник.
Во время «культурной революции» произведения мировой и китайской литературы уничтожались в массовом порядке и даже интерес к любому другому тексту, кроме цитат Мао, считался контрреволюционным.
В поездах, в городском транспорте пассажиры были вынуждены хором читать высказывания великого вождя, которые издавались десятками миллионов экземпляров. За этот период любое интеллектуальное – заметьте, не идеологическое, а интеллектуальное – сопротивление этой паранойе стоило жизни, по разным оценкам, от десяти до двадцати миллионов китайцев.
Разумеется, большинство россиян, тоскующее по вразумляющему сталинскому пинку, заметит, что для полуторамиллиардного населения Китая это не так уж и много. Зато, мол, результат налицо.
А вот сами китайцы так не считают. Более того, Мао Цзэдун вряд ли предполагал, что его популярность, сохраняющаяся в Китае и в наши дни, станет феноменом поп-культуры, а не выражением преклонения перед его мыслями и деяниями.
Что же касается нашего общества, то, слава богу, наш «национальный лидер» в идеологическом графоманстве до сих пор замечен не был, а посему его отдельные высказывания типа «мочить в сортире», «сделать обрезание», «пришлю врача» или «посадки где?» добродушно цитируются в приватных «крутых» компаниях. А за неимением «указующего и направляющего» тропаря мыслящие россияне придумали себе свой собственный, где приятные мысли о неизбывном величии России гармонично сочетаются с мобилизующими тезисами о враждебном мире, населенном пиндосами, хохлами, «грызунами» и растленными европейцами. Так что, похоже, цитатники и для нас уже пройденный этап, коль скоро за годы советской власти нас научили правильно думать раз и навсегда.
Ну а что касается цитатника Кастро, то это, пожалуй, не больше, чем отголосок той самой латинской пассионарности кубинцев, которая некогда заставляла их чуть ли не ежедневно с восторгом слушать шестичасовые речи «команданте Фиделя».
Здесь смущает лишь одно: выход в свет этого пособия для успешного ведения «идеологических дебатов современного мира» подозрительным образом совпал с сообщениями о том, что правительственного пищевого рациона кубинцам хватает лишь на две недели, а главное, о том, что Куба столкнулась с драматическим дефицитом туалетной бумаги.
Так что судьба этого цитатника вполне предсказуема…
По материалам gazeta.ru
