Прошлой зимой финансовая система Америки стояла перед угрозой полного разрушения. И хотя экономике пришлось пройти через многое в 2009 году, худшего не произошло, и теперь Федеральный резерв (ФРС) окружен героическим ореолом спасителя страны – его усилиями банковская система, кредитующая работодателей и тем самым дающая экономике возможность продолжать функционировать, осталась жива.

Президент Обама подтвердил, что согласен с этой оценкой деятельности ФРС, когда на прошлой неделе подписал назначение Бена Бернанке председателем Федерального резерва на второй срок. Бернанке, как сообщил президент журналистам, использовал весь «свой опыт, характер, смелость и творческий потенциал», чтобы помочь справиться с угрозой второй Великой Депрессии.

Хваля действия Бернанке, президент, впрочем, кое-что оставил недосказанным. Например, то, что проявления текущего кризиса были смягчены таким образом, что была заложена основа для кризиса следующего.

На протяжении прошлого столетия мы все дальше уходили от системы, где акционеры и руководители банков дорого расплачивались за ошибки в управлении.

Мы пришли к системе, где топ-менеджеры при увольнении получают целые состояния или начинают блестящую политическую карьеру. Финансовую ответственность не несет никто. Кроме налогоплательщика.

Вот, например, Citigroup – банк с очень большими проблемами. Чак Принс, управляющий, чьи действия обошлись его банку очень дорого, получил выходное пособие в размере $100 млн. Вин Бишоф, бывший председатель правления и временно исполняющий обязанности руководителя Citigroup в период банкротства, недавно был назначен председателем правления Lloyds Banking Group в Великобритании.

Роберт Рубин, бывший министром финансов при Клинтоне, получил более $100 млн как член и председатель правления Citigroup. В интервью, данном в конце 2008 года, он заявил, что снимает с себя всю ответственность за любые недостатки управления.

При этом, очевидно, что раз за разом повторяющиеся финансовые кризисы – не независимые случайные события. Они являются следствием некоторой модели поведения как государства, так и частного сектора. Система охотно принимает неоправданный риск – и Федеральный резерв позволяет такое отношение.

Более того, сама ФРС, раз за разом заливая рецессии деньгами, создает предпосылки для неизбежного появления следующих пузырей, которые оказываются больше и опаснее прежних.

По этой же причине случился нынешний кризис. И с ним ФРС (да и регуляторы по всему миру) справляется старым проверенным способом: заливает рынки ликвидностью, которая снова породит гигантские пузыри. А потом они очень громко лопнут.

Это очень небезопасная система, и она взорвется снова – это лишь вопрос времени.

Каким будет следующий кризис?

На этот раз пузыри, вероятно, появятся и в других странах.

Некоторые страны Азии и Латинской Америки, чья экономика суммарно эквивалентна экономике США, сейчас переживают масштабный приток капитала, низкие процентные ставки и другие признаки начала мощного подъема.

Страны, где банковской системе кризис не нанес большого вреда, и которые имеют доступ к глобальным рынкам капитала, окажутся лидерами следующего бума.

Соединенные Штаты скоро затянет в тот же водоворот. И скоро все мы, вероятно, с удивлением обнаружим, что глобальная экономика быстро и уверенно оправляется от кризиса, и как прекрасно ее стимулируют низкие процентные ставки и дешевые кредиты.

Всем известно, что такие истории плохо кончаются, но в процессе ощущения могут быть потрясающими.

Точно так же, как это было в конце 1920-х, большинство центральных банков, и Федеральный резерв в их числе, не скоро рискнут начать поднимать учетную ставку. Инфляция пока низка, и банкиры обязательно скажут, что финансовый сектор пока неустойчив, а значит, нужно со ставками быть очень осторожным.

Нужны будут очень жесткие политические действия, чтобы остановить надувание следующего пузыря; кто откажется от еще одного хорошего бокала во время такого пира? И еще одного…

К тому времени, как Федеральный резерв и другие центральные банки, наконец, решатся ужесточить монетарную политику, будет слишком поздно.

Судя по тому, что происходило в последние двадцать лет, цена следующего кризиса, несомненно, будет высокой. С начала 1980-х годов Федеральный резерв превращался в машину выкупа активов для финансового сектора – то есть в то, ради чего он и был создан; разница в том, что финансовый сектор сейчас имеет масштабы, несравнимые с тем, что было в 1907 или 1913 году. Тогда на него приходился 1% ВВП. Сейчас уже близко к 8%. Стоимость «выкупа» – сейчас и в будущем – выросла до небес.

В июне 2009 года министр финансов Тимоти Гейтнер раскрыл планы администрации Обамы по реформированию финансового сектора в целях предотвращения повторения кризиса такого масштаба. Краеугольным камнем предлагаемых реформ стала мера по сокращению числа надзорных служб и наделению Федерального резерва новыми полномочиями.

К сожалению, вряд ли это сработает.

Предлагаемая реформа не отменяет колоссальных вознаграждений, которые банки получают в обмен на рискованные действия. Она никак не регулирует тот факт, что сильные финансовые группы могут лоббировать свои интересы в законодательных учреждениях и подавлять регуляторов.

И она никак не сказывается на механизме монетарной экспансии: печатные станки в Федеральном резерве всегда готовы к работе, так что, когда придет час следующего кризиса, кредиторам не нужно думать, где они смогут одолжить денег.

До тех пор, пока это сочетание факторов останется, финансовые топ-менеджеры могут не волноваться – праздник продолжается.

Какой урок был преподнесен крупным банкам в этот кризис?

Если у них снова будут крупные неприятности, можно быть уверенными: Федеральный резерв с готовностью ссудит им практически неограниченные объемы средств по мизерным, практически равным нулю ставкам.

Что можно сделать со свободными средствами? Вернуть старые долги, затем найти, во что вложиться, чтобы обеспечить достойную прибыль. При этом прикинуть – может быть, еще раз рискнуть? Почему бы и нет: если что пойдет не так, всегда же можно будет занять еще.

Никто не призывает возвращаться к пройденному и вновь делать банкиров «неограниченно ответственными» по их долгам. Но все-таки нужно сделать так, чтобы их финансовые результаты были более тесно связаны с рисками.

Во-первых, нужно ужесточить требования по капиталу банков, так, чтобы акционерам было, что терять. Акционеры должны понимать, что если их банк ввязывается в авантюру, то они реально рискуют своими средствами. В текущих законодательных условиях банк, вроде Goldman Sachs, имеет только $1 млрд собственного капитала на $13 млрд активов. И чьими средствами, в таком случае, он рискует? Ответ – налогоплательщиков.

Какой процент капитала был бы достаточен? На этот вопрос нет однозначного ответа. Первый вариант, предложенный Нобелевским лауреатом Робертом Мертоном в 1995 году – небольшой. Мертон считал, что современное состояние риск-менеджмента и возможность доступа к утонченным хеджирующим инструментам означает, что деятельность банков практически безрисковая, и, значит, капитал им практически не нужен.

Мертон был в полной мере причастен к краху компании Long Term Capital Management в 1998 году, как и краху идеологической концепции, которая легла в основу финансовых стратегий по недвижимости с большой долей заемного капитала в начале 2000-х годов.

Его концепции, со всем их теоретическим изяществом, имеют недостаток: они абсолютно не учитывают, что в реальности финансовая система США делает высокорискованное поведение очень выгодным.

Та идея, что банки должны иметь лишь очень маленькую – в районе 6 – 8% от их активов – «амортизирующую подушку» (чтобы у них была возможность перенести убытки в случае проблем, не обращаясь за помощью к государству), достаточно нова. Еще в середине девятнадцатого века гораздо большая доля активов банков финансировалась за счет собственных средств. Может быть, небольшая «амортизирующая подушка» была разумной, когда деятельность банков жестко регулировалась, и риски, на которые они могли пойти, были строго ограничены (период примерно с 1935 до 1980 года).

Сейчас ведущие исследователи центральных банков – к примеру, Чарльз Гудхарт – что есть силы доказывают: сочетание кризиса эффективного регулирования, возникшего в последние 20 лет, и ограниченной ответственности акционеров делают столь малый процент собственных средств в активах банков абсолютно недопустимым.

Руководители и члены правления финансовых учреждений должны нести персональную ответственность – в каких-то разумных пределах – в случае, если их компании становятся банкротом. Они должны терять часть прошлых окладов и бонусов, и их пенсионные выплаты от банка также должны резко сокращаться.

Ричард Парсонс, председатель правления Citigroup с февраля 2009 года, обладает личным состоянием, по оценкам экспертов, в более чем $100 млн. При этом он владеет акциями Citigroup всего лишь на сумму в $750 000, и только ими рискует в случае провала своей работы. Такой мизерный личный риск для члена совета директоров – обычная ситуация в крупных финансах.

Пусть банковские руководители получают высокие бонусы, если работают успешно, – но пусть они и теряют многое, если принимали рискованные решения, которые привели к необходимости выкупа активов за счет налогоплательщиков. В банковском деле может пройти до десяти лет, пока успех или провал бизнес-решений прошлого станет заметен – поэтому пусть это будет учтено при сокращениях размера бонусов и пенсионных выплат.

Надо установить такие правила, чтобы у регуляторов и у прочих «слуг народа», чья роль – защищать налогоплательщиков – не возникало конфликта интересов.

Сейчас достаточно выйти из двери правительственного учреждения, пройти квартал, зайти в дверь банка и сразу получить там работу. Нужны такие законы, чтобы всем сотрудникам Федерального резерва, Минфина США и других регуляторов, было запрещено работать в финансовой сфере не менее пяти лет после того, как они оставят свой пост.

Если же человек устроился на государственный пост, покинув финансовый сектор, то у него должен быть «карантин», когда ему будет запрещено принимать участие в разработке и внедрении регулирующего законодательства или в выкупе активов.

Наконец, Федеральный резерв должен самостоятельно брать на себя больше ответственности по системным вопросам.

Люди из ФРС, конечно, будут протестовать: мол, это не наша работа. Они скажут, что за административные дела ответственен Минфин, высшая власть лежит на Конгрессе, а ФРС лишь исполнят его решения.

Формально это верно. Вовсе не Федеральный резерв организовал всю эту историю с дерегулированием рисков. Но это не значит, что Федеральный резерв не в чем винить.

Регуляторы, до некоторой степени, заложники системы, но они же, до некоторой степени, и «тюремщики». Когда Федеральному резерву выдвигают требования в стиле «спасайте банки, а не то экономика рухнет» – они действуют, как заложники. Но все же у Федерального резерва, а особенно у председателя, достаточно власти, чтобы управлять теми, кто дает им такие указания.

В прошлом ФРС уже принимал подобные вызовы. Так, в тридцатые годы глава Федрезерва Мэрринер Экклес сам предлагал радикально изменить финансовую систему.

Сегодня Бернанке нужно сделать то же самое. Он должен призвать к созданию таких правил и установлений, чтобы финансисты сами несли серьезные убытки, если в будущем их компании упадут из-за принятия на себя неумеренного риска. В противном случае Федрезерв останется марионеткой, которая просто должна спасать банк за банком.

Каждое такое спасение только увеличивает вероятность того, что в будущем спасать придется еще и еще.

Саймон Джонсон, бывший главный экономист МВФ, Питер Бун, профессор Лондонской школы экономики

Категории: Мир| тренды

Метки: банки, кризис, менеджмент, мировые тенденции, США, управление