Диктатура серости под маской диктатуры пролетариата

Администратор | 9.03.2012 12:04

Революцию 1917 г. в России, которую теперь называют большевистским переворотом, совершили массы рабочих и крестьян по призыву и под началом интеллектуалов — диссидентов того времени. Победив, они установили в стране «диктатуру пролетариата», ликвидировав практически весь бюрократический аппарат царских времен. Главный критерий, по которому подбирались новые руководящие кадры — степень участия в революции и пролетарское происхождение. У Ленина есть высказывание, которое очень часто цитируется: «кухарка сможет управлять банком». По критерию преданности партии подбирались и делали карьеру начальники всех уровней. Но и этого не всегда было достаточно.

В книге Ханны Арендт «Происхождение тоталитаризма» есть такие строки: «Тоталитаризм у власти непременно замещает все перворазрядные таланты, невзирая на их симпатии к нему, фанатиками и дураками, недостаток умственных и творческих способностей у которых остается лучшей гарантией их послушания». Карьеру делала серость. Она заполняла все поры партийного и государственного аппарата. Она утверждала и давала жизнь дорогостоящим, в большинстве случаев, ненужным проектам. Она раздавала награды, награждала сама себя, накладывала взыскания. Ни в одной стране мира не было столько награжденных и отмеченных почестями сколько в СССР. Ни в одной стране мира не было столько заключенных, как в СССР.

Серость подбирала себе преемников по принципу «не умнее меня». Н.А. Вознесенского, председателя Госплана СССР в годы войны расстреляли только за то, что он был слишком умный. В городах и даже деревнях способные люди зачастую прикидывались дурачками, зная, что в таком обличье легче выжить. Сам Никита Хрущев в своих воспоминаниях отмечает подобный аспект сталинского бытия. В письме Сталину из Италии 27 ноября 1929 года Максим Горький назвал новую генерацию кадров «двуногим хламом… бездарными людьми сомнительной ценности».

Диктатура пролетариата породила в СССР новую, невиданную в истории иерархию и структуру власти. Власть знала без малейших сомнений, что надо делать для успешного продвижения к «светлому коммунистическому будущему», и это свое «знание» всеми возможными средствами воплощала в жизнь. По указанию сверху мы постоянно что-то прославляли: сталинские пятилетки, очередные съезды партии, освоение целины, строительство Байкало-Амурской Магистрали, войну в Афганистане, поворот сибирских рек. Мы постоянно против чего-то боролись. Против кулачества, против буржуазии, против вражеской идеологии… Мы вели беспрерывную, решительную, бескомпромиссную, упорную повседневную, неустанную и еще черт знает какую борьбу. В этом проставлении и этой борьбе должны были принимать участие все от мала до велика, от академика до дворника. Тот, кто рьяно и громко участвовал в этих кампаниях, имел шанс сделать жизненную карьеру независимо от уровня интеллекта. А тот, кто уклонялся или позволил себе высказать сомнения по поводу целесообразности этих акций, мог до конца жизни оставаться изгоем в своей стране.

Серость силой навязывала свою модель общества «друзьям». «Над нашими заводами, сельскохозяйственными и другими предприятиями вознеслась целая туча ненужных учреждений и неспособных бюрократов», — заявлял бывший президент Чехии Вацлав Гавел на митинге, организованном по случаю 22-й годовщины вторжения войск Варшавского Договора в Чехословакию.

Серость вырабатывала незыблемую систему представлений о прошлых и текущих событиях. Было так, как скажет партия! Для манипуляции общественным сознанием придавалось новое значение старым устоявшимся понятиям. Ни малейшей критики даже между строк! Серость выискивала идеологическую крамолу в каждой метафоре и даже там, где ее не было. В течение одного дня она могла повернуть оглобли в обратную сторону, и весь громоздкий аппарат, все средства информации без всякого зазрения совести, не задумываясь, меняют политический курс. «Сталин и Мао слушают нас», — гремело из репродукторов по нескольку раз в день, и вдруг… Китай — враг номер один.

Именно серость сделала реальностью идеи, до которых не додумались в своих романах-утопиях Оруэлл, Замятин, Ефремов. Производили обуви больше, чем Европа, Япония и США вместе взятые, а купить пару туфель было невозможно. Больше всех в мире производили комбайнов, тракторов, грузовиков, а урожай пропадает в поле. Больше всех — цемента, кирпича, шифера, а построить дом не из чего. Посевные площади в три раза больше, чем в Канаде, и в Канаде же закупали хлеб.

Серость транжирила национальное богатство государства на все четыре стороны. Она инициировала и поддерживала все «народно- освободительные войны» в Африке и Латинской Америке. Она довела страну до полного разорения и, в конце концов, — развала.

Семен АВЕРБУХ, кандидат технических наук, Киев

Категории: Вертикаль| свита

Метки: , , , ,

  • VRBoiko

    Вы Сёма плохо учились и совершенно не владеете материалом о котором вещаете. В той стране, о которой вы разлагольствовуете, выросли руководители, способные в чистом поле построить город, не говоря о заводе или электростанции. Подменяя понятия и подтасовывая факты, Вы как то упускаете из виду, что работник Киевского жека Бродский или мент женившийся на дочери цеховика Черновецкий, равно как их соратники по экспроприации имущества созданного той страной, не имели, простите за тафтологию, ни единого шанса в той стране быть допущенными к управлению предприятиями, а тем более финансами. А в остальном, мы живем в той же стране, нами «руководят» те же люди или их дети. Только при тоталитарном коммунистическом режиме они не могли себе позволить демонтрировать богатство, а при тоталитарном «демократическом» режиме, они даже не пытаются скрывать феодальные замашки.