Вертикальная мобильность
России нужно больше успешных молодых предпринимателей — следовательно, надо повысить рождаемость в семьях губернаторов! Поначалу этот анекдот кажется алогичным. Но в самой России его смысл очевиден — он обнажает причину растущего недовольства среди молодежи. Путей к профессиональному успеху становится все меньше и меньше, а отпрыски высокопоставленных региональных чиновников и им подобных процветают.
Сын главы ФСБ — президент северо-западного отделения банка ВТБ, сын председателя Совета безопасности России — президент «Россельхозбанка». В то время как распределение доходов в России движется к неравенству на уровне Латинской Америки — с начала тысячелетия пропасть сильно увеличилась, государство выращивает в инкубаторе все более укрепившуюся и неприступную элиту, которая ныне контролирует правительство и бизнес и ревностно охраняет свою привилегированную сферу господства. Связи и непотизм вошли в правило, а социальная мобильность стопорится.
Многие эксперты сочли, что отсутствие перспектив для молодежи стало причиной «арабской весны». В этой связи некоторые российские политики стали всерьез изучать проблему слабой социальной мобильности. Некоторые подозревают, что нежелание высшего сословия допускать в свои ряды посторонних — причина падения популярности Медведева и Путина, а также всплеска насилия со стороны националистов. В президентство Медведева на 70 высших постах страны остаются прежние фигуры, отметила социолог Ольга Крыштановская. Это вызывает досаду на нижестоящем ярусе и транслируется по цепочке в социальные низы, где перерастает в недовольство. По оценкам фонда «Общественное мнение», протестные настроения нарастают. Михаил Прохоров, лидер «Правого дела», недавно сказал в интервью, что Россия напоминает ему Египет перед падением Мубарака.
Михаил Черныш из Института социологии РАН замечает, что недостаточная социальная мобильность — общая проблема крупных развивающихся экономик, в Бразилии и Индии имущественное неравенство еще выше. В развитом мире то же самое можно сказать о США. Но в России проблема более нова: всего два поколения назад практически все в СССР, от врачей до рабочих, имели один и тот же (низкий) уровень жизни. Теперь российская экономика, работающая на экспорт сырья, не в силах создавать достаточно рабочих мест для многочисленных талантливых и высокообразованных выпускников; многие уезжают работать за границу — в Кремниевую долину и лондонский Сити. По оценкам Черныша, сегодня вакансии для высококвалифицированного персонала составляют 15%, и это максимально возможная доля среднего класса в общей массе населения.»Сейчас разворачивается тот же процесс, который повлек за собой крах СССР», — говорит Лариса Косова, социолог из ГУ-ВШЭ.
Согласно исследованиям Косовой, за последние 30 лет советского периода социальная мобильность неуклонно ослабевала вплоть до конца 1980-х. Правда, в сегодняшней России трудно измерить имущественное неравенство и социальную мобильность. Нет информации об олигархах, данные о доходах спорадические. Но очевидно, новоиспеченным выпускникам вузов сейчас труднее, чем когда-либо, найти работу. Каждый второй из выпускников, опрошенных Чернышом, признался, что нашел место благодаря родственным связям. Даже у тех, кто находит работу, зарплата мизерная. Инженер-нанотехнолог на стартовой позиции получает 15 тыс. рублей в месяц — на тысячу меньше, чем дворник. Инфляция растет, а реальные зарплаты в лучшем случае находятся в состоянии стагнации.»Проблема не столько в растущем неравенстве доходов, сколько в том, что каналы для карьерного роста заблокированы», — говорит Косова. По ее словам, во многих случаях единственным путем к социальной мобильности является госслужба.
Это зловеще знакомо. При Сталине среднестатистический чиновник за восемь лет «дорастал» до элитных должностей в номенклатуре, а в 1988 году — за 23 года. Косова замечает, что в сталинский период быстрое продвижение по службе объяснялось репрессиями. «Но, как только репрессии прекратились, социальная мобильность тоже остановилась», — добавляет она. При Ельцине появилось много альтернативных путей в элиту, особенно через бизнес, отметила Косова. В 2000-е годы действовали две противоположных тенденции: многие граждане смогли позволить себе комфортную жизнь по стандартам среднего класса, но шансов прорваться в элиту стало еще меньше: государство вернуло себе командные высоты экономики. С 1999 по 2009 год, по данным Росстата, число федеральных служащих выросло с 866 тыс. до 1,5 млн человек. Есть признаки, что российское руководство осознает проблему.
В июне в интервью Медведев раскритиковал рост числа госслужащих. В прошлом году он обещал сократить их число на 20% и предложил либерализацию экономики в поддержку частному сектору. Но неясно, потерпит ли система реформы либо Россию ждет очередной социальный взрыв. По данным Крыштановской, ротация среди губернаторов увеличилась по сравнению с путинским периодом (38% переведено на другие посты или уволено, а при Путине — 24%). Но без всеобъемлющих экономических реформ, призванных создать больше рабочих мест для квалифицированных специалистов в частном секторе, социальная мобильность в России наверняка будет ослабевать еще больше. О последствиях остается лишь догадываться, но вряд ли они станут поводом для шуток.
Чарльз Кловер | Financial Times