Будущее Украины — взгляд из Беларуси
На протяжении примерно двухсот лет в Восточной Украине и прилегающих районах России формировался крупный промышленный очаг. К моменту распада СССР в 1991 году примерно половина всей промышленности СССР была сконцентрирована в этом регионе.
Нигде на планете никогда в истории не было столь высокой концентрации промышленных производств. Сердце советской экономики и всего Восточного Блока находилось именно тут. На Западе было несколько сопоставимых друг с другом регионов промышленной концентрации: Рур, Детройт, Манчестер и т.д.
В Советском же Союзе структура промышленности была более иерархичной и завязывалась на восток Украины — прилегающие регионы России.
С точки зрения структуры экономики — крах СССР — это прежде всего крах именно индустриального ядра Советского Союза, крах восточноукраинской индустрии. Пока эта индустрия в крупном масштабе сохраняется, сохраняется и по сути единое экономическое пространство на месте бывшего СССР, и теоретическая возможность регенерации тут единого политического образования с глобальными амбициями.
Именно сейчас, а не в 90-х годах происходит потеря критической массы индустрии восточноукраинским регионом, для того чтобы быть ядром потенциального нового большого государства или союза с участием России и Украины. Инерция существования этого индустриального региона, накопленная в нем мощь производств были столь велики, что несмотря на политический крах СССР, Восточная Украина все-таки сохраняла значительную часть своего потенциала.
Металлургия, крупное машиностроение, нефтехимия — все это было рассчитано на потребности независимого крупного государства. Все это было возможно активизировать при каком-то политическом повороте и наполнить еще большей мощью вновь.
Мировой кризис наиболее сильно ударил как раз по той части восточноукраинской промышленности, которая была ориентирована на поддержание самостоятельности такого потенциально мощного государства. Вряд ли уже возможна реанимация металлургии на докризисном уровне, химических производств, машиностроения. А значит, только сейчас произошло окончательное разрушение складывавшегося 200 лет сильного экономического пространства бывших Российской империи и СССР.
Только сейчас индустриальное сердце этого пространства после долгой болезни почти остановилось. После кризиса восстановится уже не все, и по структуре своей восточноукраинская экономика, скорее всего, будет ориентирована на совершенно иные цели и задачи.
Потеря индустриального очага глобального значения в Восточной Украине влечет за собою:
1. Потерю возможности формирования в Восточной Европе сильного глобального игрока на базе союза России и Украины. Сама идея такого союза больше не имеет под собою мощной индустриально-технологической базы, способной быстро обеспечить устойчивость этого потенциального союза относительно ЕС. На пространстве Евразии основным игроком становится Европейский Союз. Любые комбинации в пользу российско-украинского сближения становятся очень проблемными, более проблемными, чем это было все 90-е годы. У идеи единения двух стран остается в основном идеологическо-культурный фундамент: близость народов по языку, культуре, традициям. Но экономическая составляющая больше не является столь важной, как раньше. Украину и Россию теперь стягивает гораздо меньше нитей, чем на протяжении последних 200 лет от момента освоения Новороссии.
2. Закрепляется сырьевой характер экономики России. Российские политические силы, которые мечтали о величии, могли рассчитывать быстро достичь этого величия только за счет интеграции с Украиной, имея ввиду ее индустриальную мощь. Сегодня позиции этих кругов при всех словесных националистических эскападах в России обессмысленны надолго. Экономика России и ее политика теперь реально сводятся в основном к добыче, транспортировке в Европу углеводородов и иного сырья, а сама национальная безопасность России действительно требует в основном внимания к интересам сырьевого сектора. Россия теряет потенциал создать вокруг себя блок стран, способных играть на равных с ЕС, превращается в огромное окраинное европейское государство, способное только на региональную политику в тени ЕС.
3. Украина теперь может позиционировать себя только как страна Восточной Европы, ориентированная на ЕС. Иные варианты внешней ориентации Украины теперь невозможны. Ориентация на ЕС означает закрепление деиндустриализации Восточной Украины, заведомо слабую позицию относительно Брюсселя и нарастание идеологических противоречий с Россией. Восточная Европа за счет втягивания в нее Украины усиливается. Украинская территория, сохраняющая индустрию, демографический вес — очень велики для Восточной Европы, открывают множество новых возможностей для лоббирования Восточной Европой своих интересов перед Брюсселем. Но в общем Украина, втягиваясь в восточноевропейское сообщество окраинных наций ЕС, теряет ту глобальную роль, которая имелась у Украины в рамках СССР. Историческая перспектива Украины тоже теперь выглядит гораздо скромнее. Максимум, который может ставить перед собою украинское общество, — достичь стабильности и уровня жизни средней восточноевропейской страны.
4. Геополитическая переориентация Украины на ЕС, и особенно на Восточную Европу, влечет за собою нарастание внутренних противоречий в Украине. Происходит глубокая внутренняя перестройка украинского общества. Она не может быть легкой. Значение восточноукраинских областей падает. Значение более близких к ЕС западных областей нарастает. Сама Украина втягивается еще глубже в идеологический и культурный конфликт с Россией. Остановить эту тенденцию теперь невозможно. Возможно только стремиться сгладить нарастающие проблемы, используя в основном механизмы и институты ЕС.
В конечном счете мировой кризис привел к закреплению тенденции к разрушению геополитической мощи СССР и к окончательному превращению пространства бывшей Российской империи и СССР в сырьевую окраину ЕС. Развитие бывших советских республик и стран Восточной Европы приобрело характер зависимого развития, где метрополией выступает ЕС.
Некоторые параметры новой экономики Украины и всей Восточной Европы, а также России после кризиса уже видны: Россия и ЕС ускоренно осваивают углеводородные ресурсы региона Каспийского моря, но ориентируют нефтяные и газовые потоки, минуя Восточную Украину.
Даже проекты нефтепроводов «Одесса-Броды» или «Белый поток» в конечном счете направлены не на спасение восточноукраинской индустрии, а на адаптацию Украины к ЕС, на развитие прежде всего регионов, расположенных вблизи ЕС. «Набукко», весь «Голубой поток», «Ямал-1″ и возможный «Ямал-2″, «Северный поток» — все эти магистрали закрепляют падение значения восточноукраинского индустриального очага и способствуют росту прежде всего ориентированных на ЕС или расположенных вблизи него стран и регионов.
Антикризисные меры, которые ныне предпринимаются в Украине и в ее регионах, также влекут за собою усиление позиции ЕС: меры по спасению восточноевропейских стран-членов ЕС делают в перспективе именно их рынок наиболее привлекательным для Украины просто в силу того, что он будет более емким, чем все иные возможные рынки.
Долги, которые набирает ради спасения своей экономики Украина, притягивают Украину к ЕС. Новые элементы инфраструктуры — прежде всего трубопроводы — также насыщают в основном территории стран-членов ЕС или близких к ЕС регионов Украины.
Региональные программы, на которые ориентируется ныне Украина: трубопроводы «Одесса-Броды», «Белый поток», продление нефтепровода от Брод в Беларусь и выход транзитируемой через Украину нефти в Балтийское море, энергомост в Литву и Латвию и т.д. влекут за собою дальнейшее разрушение ориентированной на восток региональной экономической инфраструктуры и нарастание противоречий в отношениях стран Восточной Европы с Россией.
Проблема места Восточной Европы в Европе и роли Украины в Восточной Европе – сегодня основная геополитическая проблема Украины, где может проявиться субъектность Украины. На большие процессы – мировой кризис, падение индустрии на востоке, усиление ЕС – Украина потенциала повлиять не имеет. Но то, какой станет Восточная Европа в процессе региональной интеграции в тени ЕС, и то, какое место в Восточной Европе займет Украина, – это вопрос для Украины посильный.
В конечном счете речь идет о том, сможет ли Украина быть лидером Восточной Европы или части Восточной Европы. Либо о дуалистичном лидерстве тандема Украина-Польша. Или о более сложной модели. Чем быстрее восточноевропейские страны создадут региональный блок, тем более сильной будет в нем позиция Украины, т.к. деградация экономики и политической системы Украины идет быстро, и с каждым месяцем потенциал Украины к региональному лидерству слабеет.
Формирование региональной восточноевропейской группировки стран между Черным и Балтийским морями с интересами в регионе Каспия и Закавказья остановить невозможно. По мере усиления ЕС и восточноевропейские страны обретают все больше устойчивости для противостояния России, и это связывает их воедино.
С другой стороны, необходимость отстаивать сообща свои интересы в Брюсселе также требует от восточноевропейцев определенного единства. Но возможна разная структура этой группировки. В конечном счете это зависит от характера вовлеченности в это объединение Беларуси.
Вовлечение в региональное сотрудничество Беларуси позволяет быстро задействовать потенциал регионального сотрудничества, дает критическую массу для быстрого достижения восточноевропейцами экономических результатов на пути противостояния России и вообще регионального сближения: от Брод нет необходимости тянуть новый трубопровод к польскому Плоцку, ибо к Бродам есть несколько трубопроводов от белорусского НПЗ в Мозыре. Небольшая перемычка на территории Беларуси между двумя ветвями системы нефтепроводов «Дружба» позволяет поставлять «украинскую» нефть не только в Мозырь, но и на Новополоцкий и Мажейкяйский НПЗ, а также составить конкуренцию российской нефти, присутствующей в регионе Балтийского моря через порты Петербурга.
Еще проще запустить энергомост от украинских АЭС в Литву и Латвию, которые в скором времени лишатся Игналинской АЭС. Не слишком дорого нарастить транзит грузов разными видами транспорта между Украиной и черноморскими странами, Скандинавией через Беларусь. Параллельно вытесняя из региона Россию и создавая России трудности на пути транзита энергоресурсов в ЕС.
Пока Беларусь идет на сближение с восточноевропейскими странами медленно, формирование такого блока в регионе также происходит медленно. Если же Беларусь усилит свое движение в региональном направлении, то блок может сформироваться быстро.
А скорость движения Беларуси к такому блоку во многом зависит от Украины. От того, насколько Украина и иные восточноевропейские страны смогут убедить Брюссель в той или иной форме удовлетворить многие экономические потребности Беларуси за счет ЕС.
Для Украины вопрос о сильном восточноевропейском блоке – это вопрос об усилении внутренней и внешней устойчивости государства. А также – вопрос о региональном лидерстве. В случае втягивания Беларуси в восточноевропейский блок и разрыва союза Беларуси с Россией, региональным лидером может попробовать стать Украина. За счет усиления прямого контакта с Беларусью и прибалтийскими странами по всем возможным линиям. В регионе может восстановиться не польскоцентричная Речь Посполитая, а иная, более украиноцентричная комбинация.
В этом смысле Украина является страной, способной взорвать европейскую интеграцию. Ибо сильный восточноевропейский блок может втянуть в свой конфликт с Россией весь ЕС и создать серьезные проблемы самим европейским ценностям. Таким образом, региональная ситуация Украины относительно неустойчива и чревата крупными конфликтами. Эта неустойчивость привлекает внимание к региону и к Украине крупных центров силы: ЕС, США, Россию. И выработка модели развития Украины далее является важным вопросом на уровне этих игроков.
Главное же событие мирового кризиса в области украинской геополитики уже произошло: Украина втянута в Европу, Россия закреплена в качестве важной сырьевой окраины ЕС. Все региональные процессы приобрели характер региональной, локальной геополитики внутри проекта европейской интеграции.
Каковы могут быть дальнейшие крупные события в региональной геополитике, касающиеся Украины?
Вероятно, основное — нарастание конфликтов с Россией и внутриукраинской политической напряженности вплоть до того момента, пока не определится устойчивый формат взаимоотношений России и ЕС. Борьба за доступ к сырью региона Каспия. Ценовые конфликты вокруг газа, внутренняя напряженность в Украине между людьми, регионами русской или советской культур и европейски ориентированными силами не может не обостряться.
Собственных ресурсов стабилизировать политическую ситуацию на своей территории у Украины нет. Слишком тяжелы для государства проблемы, с которыми приходится сталкиваться, а внешних ресурсов, способных стать опорой, в такой ситуации у Украины нет.
Но нет и внешней силы, способной к реальному большому конфликту против Украины. Россия находится в не менее сложной ситуации, но по иным параметрам. И не способна бросить вызов системе безопасности ЕС, основанной на НАТО, даже если бы в России у политических верхов такое желание пробудилось. Потому затяжная нестабильность Украины — это постоянная характеристика Украины и, скорее всего, надолго.
Однако по мере развития европейской интеграции возникает острая необходимость для самого ЕС сдержать сползание Восточной Европы к фронтальным конфликтам с Россией, в которые посредством восточноевропейцев втягивается весь ЕС. Это возможно только одним путем — выстраиванием прямых и тесных отношений партнерства между ЕС и Россией.
Подключение громадной России к европейской интеграции — процесс сложный и тяжелый. На примере гораздо раньше начавшей его Турции мы видим, насколько это нелегко. Но пример Турции также показывает, что тесное партнерство между ЕС и крупной страной на его периферии возможно, и оно способно стабилизировать промежуточные регионы. Когда ЕС и Россия выстроят отношения партнерства, тогда появится перспектива стабилизировать и всю Восточную Европу, включая Украину. Это — основная веха, основной фактор, имеющий критическое влияние на украинскую геополитику в эпоху после коллапса восточноукраинского индустриального очага.