Писатель Андрей Курков: в нашем обществе говорить о морали глупо
Наш интернет-портал подготовил небольшой сюрприз для своих читателей. Приглашая на интервью известного украинского писателя Андрея Куркова, мы решили пообщаться не только на околотворческие темы. И вот, перед вами результат нашего диалога.
Андрей Курков — о политике, элите, своих конкурентах и пиаре.
Актив: Андрей, здравствуйте. И для затравки — как вы думаете, какое место занимает писатель в социальной структуре общества на данном этапе времени?
Андрей Курков: Далеко не главное, не такое как при советской власти. Тогда он был не просто производитель текстов, а социальнозначимой единицей к которой прибегала власть, так сказать, он был даже посредником. Были большие тиражи, власть их заказывала, покупая от имени народа эти тиражи. Существовала структура. Сейчас институт писательства, как социальная единица, даже мешает власти, учитывая позицию среди писателей Украины. В наше время, может быть, растет значение отдельных писателей, находящихся вне институции. Как и на Западе, где есть личности по своему социальному значению наиболее ценные чем то, что они пишут, скажем, Паоло Коэльо, который, с моей точки зрения, пишет банальные вещи, но делает заявления на мировом уровне, например по поводу войны в Ираке, политики Америки и т.д. Таких примеров много, Гюнтер Брас, например. Они неудобные, они так называемый голос мировой общественности.
Наши же современные писатели уже отошли. Их протест — это был уход от реализма и за пределы реалий. Они создают литературу параллельно жизни, не пересекаясь с ней. Они избегают своей активной социальной роли, но при этом у них есть свой читательский круг, в основном студенческий, и этот круг они уводят от реальности. Но с другой стороны, наиболее активны — украиноязычные писатели, поэтому они уводят в украиноязычную культурную среду, так что в этом есть тоже свои прелести.
Актив: Вы сегодня популярный писатель. Это не мешает вам? Ведь известно, что медиа-личностям достается усиленное внимание общественности — к его работам, жизни и т.д.?
Курков: Я не политический деятель и не иду кандидатом в президенты, поэтому на все это мне совершенно наплевать. Именно поэтому я не пишу дидактической морализаторской литературы, которая ставила бы меня на позицию Льва Толстого в конце жизни, чтобы мне потом сказали, смотри: ты призываешь к одному, а делаешь не так. Каждый человек что-то делает не так, иногда он это осознает сразу, иногда нет. Я не сталкивался с подобными ситуациями, а если столкнусь, то найду что ответить. Кроме того, сейчас морализаторскую функцию взяли на себя журналисты, но, учитывая общий уровень морали в стране (ведь известно, что за каждым изданием кто-то стоит) и поэтому в нашем обществе говорить о морали, об опасности нарушения морали глупо.
Актив: В своих книгах вы даете какой-то message читателю?
Курков: Я даю свое видение реальности. Больше всего меня интересует массовая ментальность, массовая психология. Я считаю, что моя задача как писателя — не рассказывать, что делать и кто виноват, а провоцировать людей, чтобы они сами искали ответы и сами ставили себе эти вопросы. Пускай сравнивают мой текст с реальностью, пускай увидят, что у меня есть протест и все остальное, но пусть они сами протестуют либо внутренне своим поведением, либо гражданским отношением к жизни, либо просто развлекаются.
Актив:Власть использует писателя как проводника идей?
Курков: Власть может использовать писателя, если он на это пойдет, если есть взаимное восприятие и взаимопонимание реальности представителем власти, а не властью и писателем.
Актив: Какая власть важнее формальная или неформальная?
Курков: Формальная власть — это тогда, когда она не действует или действует в собственных интересах. Когда же она работает на пользу государства она уже неформальная, а реальная власть. Для меня важнее реальная власть. Формальная власть интересна сама себе. Она никого не интересует, ну, наверное, кроме своих жертв.
Актив: Вы активный человек?
Курков: Да.
Актив: Как вы думаете, кто сейчас в авангарде общества, кто играет первую скрипку?
Курков: У нас элита до сих пор не сформирована и продолжается двенадцатилетняя ошибка. Я имею ввиду попытки определенных кругов формировать этнически титульную элиту и на нее ориентироваться. А расстановка сил должна быть 50/50, как минимум! Здесь та же проблема, что и с формированием нации. Формируют национальность, а не нацию и поэтому общей элиты как, например, в России — у нас нет. Там в списках влиятельных лиц через пятую-шестую фамилию встречаешь чеченскую, дагестанскую, башкирскую и т.д. У нас такого разнообразия нет, наша зарождающаяся элита такая очень тихая. Она задвинута на мировые аналитические задворки. У нас реальная элита и власть — представители большого бизнеса. А это не совсем правильная позиция.
Актив: А США или Европа?
Курков: Посмотрите на состав членов парламента Франции или Германии. Там мизерный процент бизнесменов, а в основном это профессиональные политики. А у нас профессиональных политиков нет! Мы доверяемся тем, кто приходит в политику из армии или КГБ-СБУ. Здесь срабатывает миф о моральных устоях — частично оправданный, частично дорисованный. А остальным у нас не доверяют. Политическая школа еще не сформировалась.
Актив: Какое идеальное соотношение культурных и бизнес элит должно быть в успешном обществе?
Курков: Культурная элита важна в обществе. А оно само и формирует соотношения. Должны быть личности-ориентиры, которые обязаны давать альтернативный пример своим поведением, своей биографией и достижениями. У народа свои требования и свои ориентиры. Если бы были спецы по психологии масс, они бы, наверное, смогли бы сформировать образ, потому что такой ориентир может сам выдвинутся и его можно просчитать. А обнаружив его уже можно начинать пиарить и ставить его на причитающееся ему место в социуме. Можно поставить не на того. При этом для села это будет герой, а Киев, Харьков будет рассказывать о нем анекдоты.
Актив: Вы воспринимаете себя как культового писателя?
Курков: Нет! Я не воспринимаю себя как культового писателя. Культовый писатель у нас один – Юрко Андрухович. Культовым быть опасно. В России им был Пелевин, но он уже сошел со сцены. Акунин был популярным, но не был культовым. Сейчас несколько писателей борются за звания культовых – Сляповский, Илья Стогов. Но они не дотягивают. Сорокин — культовый. Хотя часть моих книг, которые не описывают современность, продаются в России на интернет-аукционах под рубрикой культовая книга. Скажем так, ко мне не подбегают на улице и не просят автограф, хотя в Германии существуют так называемые фан-клубы, места, где я часто бываю, и собирается одна и та же публика. Но это не признак культа, а признак нормальной популярности.
Актив: Лучше проповедовать вечные или сиюминутные ценности?
Курков: Это притча, где фон, действие имеет минимальное значение, а сам сюжет занимает главенствующее положение. Нужно писать более или менее универсальные вещи, которые будут читаться во всем мире и будут увлекать сюжетом и персонажами. Можно писать все то же самое, но давать конкретный фон, конкретную реальность и, таким образом, открыть новую страну и новые элементы реальности. Я не ставлю задачи: вечное не вечное, я пишу то, что мне нравится. Меня больше, причем до сих пор, интересует наше прошлое и наше настоящее.
Актив: Сложно стать издаваемым писателем?
Курков: Сейчас нет, несложно.
Актив: А когда вы начинали?
Курков: Это было очень тяжело, потому что писал я с конца 70-х, а первую книгу издал в 1991 году за пару недель до путча. Я был в черных списках. Юрий Щербак мне сказал, что он видел где-то в списках тех, кого не рекомендуется издавать. У меня был большой самиздатовский маховик, рукописи перепечатывались на машинке в Риге и Тамбове. Меня приглашали в гости, это не запрещалось. Таким образом, я реализовывался просто иначе.
Актив: Нужна ли официальная цензура для писателя или самоцензура?
Курков: Самоцензура — понятие больше журналистское. Писатель не цензурирует себя. Если он умный, то он идет на грани нарушения табу или нарушения традиций, а нарушать традиции, например в исламском обществе, очень опасно.
Актив: А Сорокин?
Курков: Литература типа сорокинской… Хотя, если бы он сознательно не шел на провокацию, он бы стал новым классиком, потому что владение языком потрясающее, рука набитая, т.е. это профессионал плюс талант. Хотя было желание шокировать публику, и этот шлейф постоянно тянется за ним, постоянно мелькает в прессе. Да он не один такой. Саша Соколов пытался с этого начинать, Лимонов построил на этом свою творческую биографию. Это нормально. Не вопрос отсутствия самоцензуры – это просто желание выделиться, а это, как и в кино, возможно только посредством нарушения табу, а табу все меньше и меньше, и чем дальше, тем сложнее. Скоро, может быть лет через 50-70, для того, чтобы шокировать, кому-то придется писать в стиле Толстого – занудно дидактические тексты, а все будут смотреть как это он такой смелый.
Актив: Важно ли писателю эпатировать публику?
Курков: Нет, совершенно неважно. Это даже мешает, я думаю. Желание Лимонова быть на виду привело его в политику. Такой классический пример из литературы: Анатоль Франц болел тем же самым, вы может, знаете, и создал отряд из поэтов и писателей, повел их на фронт первой мировой, и восемнадцатилетних поэтов просто положили.
Актив: Обществу нужен вожак, лидер?
Курков: Обществу прежде всего нужны ориентиры. Лидеры в одной из сфер. Сейчас, например, в нашей культуре самый яркий ориентир Поплавский – это нормально или нет, не знаю, посмотрим, что получится.
Актив: Над какими книгами вы сейчас работаете?
Курков: Сейчас дорабатываю сценарий. У меня запускается фильм «Не верь глазам своим» по двум моим рассказам. Это такой универсальный фильм на фоне Киева, на фоне наших реалий — советских и сегодняшних. Я думаю, он будет прокатным не только у нас. Также заканчиваю роман с рабочим названием «Прощальная любовь президента». Он печатается сначала в переводе на украинском в издательстве «Литературная Украина» от имени Президента Украины избранном в 2011 году.
Актив: Какой фильм или программа телевидения в последнее время оставили яркие впечатления?
Курков: С фильмами не складывается, а по телевидению я смотрю только новости. Иногда смотрю «Подвийный доказ», «Я так думаю», мне нравится разговорный жанр ближе к стилю Корчинского.
Актив: Но Корчинский очень противоречивый человек?
Курков: Ну и что, как раз таких своеобразных у нас немножко не хватает.
Актив: Свобода зависит от статуса человека?
Курков: Внутренняя свобода?
Актив: Внутренняя?
Курков: Конечно. Есть определенные правила. Это больше политика. Если социальный статус повышается, то уменьшается внутренняя свобода и тем больше человек срывается, когда реализует свою внутреннюю свободу, так сказать за 3 часа за закрытой изнутри дверью и стенами.
Актив: Нужен ли пророк в своем отечестве?
Курков: Пророки вообще не нужны! Это временная позиция. Можно быть пророком, ну на первый президентский срок 3-4 года, потом нужно менять либо пророков, либо политикам к ним прислушиваться. Потому что общество развивается очень динамично, подрастают новые головы, которые не понимают старых голов, а пророк должен объединять, а не уводить за собой одно два поколения, а остальных оставлять искать других пророков.
Актив: Появляются ли новые головы среди писателей. Конкуренции не боитесь?
Курков: Я не боюсь конкуренции, боялся бы — искал конкурентов. Я ищу с интересом новое, иногда нахожу. В этом году я открыл для себя Тараса Прохаська, очень интересный прозаик. Есть таланты, но, говоря современным языком, у них нет внутреннего драйва, нет той энергии, которая толкала бы их вперед. Продолжается поколение творческих тусовщиков. Писатель считается образом жизни, имиджем, чем профессией. Если он начинает зарабатывать, то, становясь профессионалом, он начинает меньше времени проводить в тусовках. У нас писатель издает раз в году тоненькую книжечку, чтобы показать, что я существую. Пусть там будет хороший текст, но публикация не захватывает те массы, которые в принципе ждут чего-то. Мало того, что психологически бывший советский человек не верит в тонкие книжки (ведь обычно это были пропагандистские материалы).
Актив: Главное для писателя это пиар или его произведения?
Курков: Дело в том, что если не будет достойных произведений, то не будет и пиара. Вот идет сейчас рекламная компания Юхницы, а книга никому не нужна, стоит в союзпечати по 1 гривне. Ни одна не продана, т.е. пиар не помогает. Не будет текста и доверия к произведению, то ничего и не получится. Сейчас не все решается пиаром. Пиар не делает из идиота умного – все прочитывается мгновенно. Несоответствие человека создаваемому образу настолько бросается в глаза, что сразу отворачивает людей, превращает человека в посмешище.
актив: Ваше отношение к Паоло Коэльо?
Курков: Это массовая литература для зрителей мыльных опер. Они нашли литературу, позволяющую им думать, что они умнее, чем есть на самом деле. И открывают великие истины, которые для интеллектуалов ничего не значат.
Актив: Кто для вас олицетворяет образ настоящего героя?
Курков: Это не сказочные богатыри, а те, кто построил характер и свою жизнь соответственно своей энергии и желанию — тот же Николай Степанович Гумилев, который написал «Конквистадоры», действительно был и духовный конквистадор и реальный. Федор Шаляпин, Киплинг, Максим Горький, Илья Еренбург.
Актив: Кто из политиков был адекватен своему времени и задачам?
Курков: Адекватен задачам был Ататюрк в Турции, Шарль де Голль во Франции. Клинтон в США был адекватен. Общаясь с американцами я для себя открыл — американцы думают, что уже никогда не будет такого хорошего и полезного для страны президента.
Актив: Памятники нужно ставить по делам или по намерениям?
Курков: Когда нет положительных исторических персонажей, то берут каких-то не слишком грязных, отмывают и ставят памятники.
Актив: Это правильный процесс?
Курков: Я думаю, в нашей ситуации он отражает безвыходность ситуации для украинских центристов, украиноязычной элиты. В любом случае есть подвох.
Актив: То есть мифы нужны социуму?
Курков: На мифах стоит любое общество.
Актив: То, что происходит с современной украинской культурой — фарс, трагедия или…
Курков: Она отражает адекватное восприятие социума. Если страна не смогла выдвинуть антипода Поплавскому, то или народ не готов не объелся еще культурой низшего слоя, или мы двигаемся в нормальном направлении, где для 90% происходит девальвация культурных ценностей. Непохожее и умное их раздражает. Просто сама культура подстраивается под их вкусы.
Актив: Если бы была возможность, вы бы уехали из Украины?
Курков: Знаете, у меня было столько возможностей.
Актив: Значит вы ждете, что здесь что-то произойдет?
Курков: Ну конечно! Впереди большие перемены. В очередной раз. Состоятся или не состоятся президентские выборы — все равно будут перемены. Ну, в принципе, здесь интересней. Быстрее развивается жизнь — как положительные, так и отрицательные ее стороны. Кроме того, если бы я не был уверен и не надеялся на будущее этой страны (моя жена и дети английские подданные), то я бы уехал, видя, что эта страна безнадежна.
22.12.2003
